Для французских художников символизм явился реакцией на импрессионизм, польские художники сделали символическим все, что в эпоху декаданса имело мистический оттенок: свет, цвет, пейзаж, климат, настроение, интерьер, взгляд, фигуры в странном окружении. Как будто они хотели использовать для описания мира, в котором творили, поэзию Жана Мореаса (1856ЂЂЂ1910). В стихотворении Черный кот то же настроение, что и в картине Портрет жены с котом Конрада Кшижановского, с той лишь разницей, что строфы Мореаса, Поля Адана, Густава Кана создают эту атмосферу искусственно, пытаясь вытянуть хоть тень угрозы из описания солнца и покоя, в то время как у польских художников эти страх, крайность, странность, упадок являются солью земли, сущностью времени, повседневной жизнью, а их символы должны переносить зрителя в мир сказки, чувств, веры, природы.
Яцек Мальчевский. Сон художника
Таким образом, когда в горниле культурных изменений в Европе в конце XIX века появилось направление, называемое «символизм», польское искусство, как будто ожидая этого формального знака извне, открыло для себя мир символов. Символизм в живописи внезапно приобрел и смысл, и новизну, знаменуя собой перемены. Напечатанный в 1886 году в парижской «Фигаро» манифест французских поэтов под названием Символизм (впрочем, как и творчество художника Фернана Кнопффа) стал одним из многочисленных симптомов европейского модернизма. В Польше введение понятия символизма было сродни обретению источника правды и пророчеств.
Утрата государственности, по закону противодействия (упрямство ЂЂЂ весьма характерная для поляков черта), усилило чувство принадлежности к единому народу, к общим знакам и символам. Период между 1795 и 1918 годами, отмеченный регулярными народными восстаниями, эмиграцией, частыми случаями конфискации имущества, как никогда раньше в истории, изобиловал примерами духовного, языкового, литературного и художественного единения. Там, где отсутствовало политическое и экономическое развитие, господствовали искусство и литература. Там, где нельзя было говорить прямо, пользовались кодом скрытых значений. Уже во второй половине XIX века существовал сложный, альтернативный язык знаков и символов, с помощью которого в одежде, украшениях, способе ношения оружия, седлания лошади, книжных переплетах, очередности подачи блюд, пении песен, музыкальных произведениях, а также в апеллировании к древней мифологии и древней Сарматии (есть версия, будто поляки произошли от европейских сарматов, упоминаемых Птолемеем во II веке н.э.) находила отражение символическая действительность, понятная только для посвященных и существующая параллельно с реальностью.
Польша, расположенная в Центральной Европе, представляет собой одно из первых образованных на континенте государств (вторая половина X века); эта славянская страна с развитым языковым, религиозным и культурным сообществом существует почти тысячу лет. Политический кризис наступил в конце XVIII столетия, когда Россия, Пруссия и Австрия произвели три так называемых раздела Польши (1772, 1793, 1795), то есть разделили польские земли между собой.
Художественные круги принципиально отвергали национальные стереотипы, благодаря системе образования и иной иерархии ценностей им удалось задолго до возникновения идеи объединенной Европы создать Европу искусства, гораздо большую, чем нынешний Евросоюз. Сегодня особенно интересен тот факт, что в этой системе взаимосвязей и взаимовлияний смогли сформироваться некие специфические для определенных регионов черты, позволяющие распознавать «дух» культурного контекста, зачастую, скорее, сознательно сконструированного, чем просто вытекающего из творческого замысла.
Польская живопись была и остается частью культурного ландшафта Центральной Европы. Польские художники учились, творили и выставлялись по всей Европе: в Петербурге и Москве, Хельсинки и Париже, Лондоне и Мадриде. С Россией их связывали географическая общность и славянские корни. Большая группа польских художников получила образование в Петербургской академии художеств: Казимеж Стабровский в 1895ЂЂЂ1897 годах учился у Ильи Репина, Фердинанд Рущиц ЂЂЂ у Ивана Шишкина и Архипа Куинджи; Владислав Стшеминьский, друживший с Казимиром Малевичем, переехал в 1922 году в Польшу из России, где жил и работал. На фоне политических разногласий, войн, конфликтов искусство в индивидуальном измерении жизни художника проявляло способность к интегрированию и преодолению границ вопреки общественному строю и дипломатическим конвенциям. Возможно, поэтому художественные явления предвосхищали общественные и политические события, зачастую с большим опережением, порой настолько большим, что казались сложными для восприятия и несвоевременными.
7-8 / 2009Дорота Фольга-ЯнушевскаяCИМВОЛ И ФОРМА
Комментариев нет:
Отправить комментарий